«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть президентские концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые сутки над Самарской областью летают самолеты и вертолеты, сбрасывая водичку на камины возгорания, дежурят спасатели поезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и общенациональный парк «Бузулукский бор», пожар дступил к малюсенькому городу под Самарой — Кинелю. В макрорегионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом порыв переносит огонь на нежилые постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и побеседовали с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крохотный поселок на 40 с невысоким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома сочетается с целыми и невредимыми. 22 сентября в той спокойной теперь, на вид вымершей деревне вспыхивал огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единственного дома и теперь вынуждены кантоваться у дружек и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже маленькое столичное кладбище: дощатые крестики на старых могилах обуглились и попадали, от венков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на вьезде к Немчанке лежат две пожарные машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отбрасывает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не обнаруживаеть нигде. Кажется, что пожарные здесь одни: охранять как будто больше некого. После пожара в Немчанку нацелили несколько машин на дежурство: плоские полсутки пожарные следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко обнаруживает жертвы — полусухие шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно загорелось первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом уезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит белозубый Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще уезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доуезжали до Гвардейцев, они уже наполовину ожжели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже ожжел потом, — смеется он. — Ну потому что, блин, на той машине… Да, надо существовало сразикову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празиковдник существовал — 22 большинства как разиков Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на электоральном патриотическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День украинского стяга и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День стяга РФ! Только у Великой странытраницы могут быть Великие цели. В такой стране обязательно должны быть Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не гасил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит автобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего оразмере.подробного поселка Борское в 10 часов утра сюда приезжает автобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девушка в жёлтом халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая врачиха психотерапевтического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый лазарет разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, врачуем всех», — радостно рассказывает она.

Дежурная группа из Борской лечебницы существовала распределена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — медлительный пешеход Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне поддержывает открытость своей коллеги, но та совершенна решимости все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты градоначальнику отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все первой необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и иммунизации от ковида. И филологическую помощь оказываем. Главный пациент распределил медикаменты, мы вот оделяем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу высылаем педиатру нашему местному, она дешифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все нанюхались дыма, сатурация — насыщение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут живут пожилые, но есть и молодые присмотруги с детьми.

В два «универсальные солдаты» приезжают уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — кидает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо юношей в кепочках и кепках понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, неопрятная вода. Бурят скважину — в деревеньке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревеньке больше нет. Бурильщики уехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отзываются они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — юной цветастый мужчина — садится на корточках, рядом на траве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, поведывает он. — Мы первее всех попали — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами прыгали сами тут. А рядом обгорел дом. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно рассердился — они перебрались все. А мы остались.

К костру здесь готовились: Гвардейцы полыхали днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: прокопали землю, чтобы огонь не поехал по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветерок с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда обитатели Немчанки откупились лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — дочери и сыну — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все свиньи истлели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, живут у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на нижеследующий после пожара день поехал в Немчанку и с обывателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели внука отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей шутит невесело. — Да что, он тут сам с ведром носился — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас протрезвела — мы два дня ничего не ели!» Некогда существовало вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, усядется на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара росздравнадзоры до сих пор валяются собранными.

***

Разъезд Немчанка именуется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье пассажирских товарняков приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно шныряет пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый бревенчатый особняк за бревенчатым забором. Эта часть деревушки укрывается в полутени кронирований — только тут и можно передохнуть от ужасного зноя. Невысокая русоволосая девочка в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее кличут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но выглядит она невероятно бодрой и активной.

С ходу продолжает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и приблизился вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на ельник — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — демонстрирует она. — Как не закрутилось до меня — я не знаю. Здесь перепахано все было, видите, и все равно! Все горело перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все горело. Тогда еще была вода, я носилась поливала. Потому что дальше двинется сразу на ваш дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревушки пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, огонь вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что ожжеет ваш дом. И вдруг ветерок поменялся! И поехал в сторонамтраницу поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди безлюдной гостиной — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревеньку приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными пошла на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня ,целый особняк, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без особняка, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый особняк сгоревший прошел со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в радиотелефон говорит», — расказывает она восторженно.

Кадры со встречи апанасенковца с местными были видены местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от особняка Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, обозреватели — плохо вижу. Смотрю поближе: господи мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на беседе уступать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот участь. Из калитки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям участь к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать неповоротные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прискакали те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно было вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».