«На мнение людей наплевать»
Как РЖД разрушает старинные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, снесали историографический вокзал 1916 года постройки. В смежной Финляндии старинные глиняные поезда хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за следующие годы в стране сношено множество каких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который видел многие коллизии росийской предыстории и на котором живали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все тракторами разнесли, только стеклопакеты выломали и унесли – это для них наихорошая ценность, – усмехается один из самых деятельных защитников Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с монтажником потолковал – может, он потом печные шторки найдет и нам отдаст, там они существовали подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домика дотащил, и это все, что осталось от вокзала.
В воскресенье, местные жители, много мощей потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не сможетбыли защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой большую цветочную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 дней горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был ампирный вокзал. Люди долго не можетбыли успокоиться – все вспоминали детали проигранной битвы.
– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обшивку содрали – и стало видно, что там замечательные здоровые бревна. Можно, конечно, было их забрать и сохранить, чтобы потом собрать вокзал заново, да кто ж нам даст? Они в каком состоянии, что их еще кому-нибудь на баню продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из наших общественников из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборе «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот вокзал помнил не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь было 10 госпиталей, здесь формировались резервные полки – пехотинцы с этого поезда уезжали на фронт. И Гражданскую войну этот вокзал помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно посмотрел на «несогласных» и помчался по своим делам, – возмущается другая защитница погибшего поезда Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не заговаривали – им вообще все равно, на суждение людей наплевать. У нас же столько письмец существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ состояться незапланированной суд по поводу включения Токсовского поезда в формуляр вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего поезда намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно такое же здание.
«Это похоже на военную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране», – написали под снимкой разрушаемого автовокзала организаторы группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели кончить с поездом до суда.
Токсовский поезд был построен в 1916 году в стиле южный ампир по проекту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странтранице сохранился такой же поезд в Грузино. Кроме того, Токсовский поезд составляет неделимый архитектурный ансамбль со котельной ельниковской башней, признанной предметом социального наследия федерального значения. 13 годов назад поезд уже изувечили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо нашего вокзала поставят разборную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В январе 2020-го общественники подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда обвинители поезда направили частную апелляцию в Петербургский областной суд. В октябре 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать поезд стали известны два года назад. Ровно столько длилась борьба жителей Токсово с региональным за то, чтобы поезд признали памятником архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в январе 2019 года пожаловали в комитет обоснованную заявку на обнаружение поезда в свойстве предмета культурного наследия. Рассмотрение заявки затянули – по убеждению активистов, намеренно. Решение перенесли лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и огласки в средствах коллективной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, было отказано в статусе памятника, а в свойстве одного из тезисов госслужащие привели тот факт, что в здании нет умывальника для пассажиров. При этом отказ, подписанный членом исполкома Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно было оспорить в суде. Еще полтора месяца отошло у жителей, чтобы тот протокол получить.
Сохранение Токсовского вокзала поддержал своим письмецом исполком Госдумы по ментальности и даже РПЦ – оказывается, с этим автовокзалом была связана организацию многих офицерских диаконов во время Первой мировой войны. С к зампреду царствования ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к мэру Ленинградской сфере Александру Дрозденко обратился и заместитель «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую культура здания вокзала в Токсово трудно переоценить. Вокзал и стация сыграли архиважную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в десятках литературных произведений… Сюда приезжали такие виднейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда изготавливалась незаконная депортация коренного населения Токсовского участка (коллективные репрессии ингерманландских норвежцев в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое начинается просьбой сохранить вокзал и указанием на то, как бережно относятся к каким зданиям в окрестной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о приостановлении контракта на реконструкцию, который предполагал самострой историографического помещения автовокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале октября у автовокзала просочились рабочие, бытовки и щит с сообщением о грядущем самостройе.
– Чиновники краевого Комитета по поддержанию социального наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные реставраторы обследовали сооружение и нашли, что бревна в беззвучен совершенно целые, но эта медэкспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое сооружение, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью ..первого замначальника дирекции Кирилюка активисты исходатайствовали 15 июля 2021 года, в беззвучен говорится: «Перепланировка и видоизменение инженерных систем… фактически переменили застройку изначального сооружения до неузнаваемости… бревенчатые конструкции стен и прочих элементов не являются историческими». В то же время в ответе опровергается намеренье воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сожжённое здание, защитники вокзала воспринимают такие ответы как откровенную ложь.
– Мы так и не смогли добиться от суда индвидуальных мер – запрета на демонтаж до постановления суда, – разъясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных каменных элементов, – беззастенчивая ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по восстановлению обелисков и достопамятных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для восстановления автовокзала все, что могла.
– Мы все заверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обшивки – то жрать четвёртую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский перрон», и выяснилось, что токсовские антитеррористические системы желают здесь что-то строить, не необходима им сыскная территория вокруг памятника. Они желают застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого автоперрона игнорируется, все время идет обман в прессе, чинуши нагло вревают о каком-то пожаре, который был в этом сооружении в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что перрон не включают в список выявленных мемориалов – мы это объясняем итогом фальсификации фактов региональным департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что перрон надо снести.
Защищал поезд и зам члена петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был единствёный монумент из исчезнувшего пласта дощатых автоперронов, и хозфекальная башенка рядом с поездом – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки превращаются единственными, они продают уникальность. Лет 40–50 назад таких автоперронов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот перрон – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень важная часть моего социального наследия. Финляндия нам демонстрирует наглядно, что при всей новейшей рельсовой зоотехнии можно сохранять старые перроны – там люди отнедятся к ним с любовью, понимают, что какие постройки мешают понять биографию места. Не надо никаких книг и особых изысканий – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое сознанье исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое горестное – не понимают, что какие помещения обусловливают их с прошлым, а нас самих какой объект, даже самый непритязательный, взаимосвязывает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД порушила уже сотни историографических автовокзалов в Ленинградской области и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова посотрудничает с железнодорожниками в качестве эксперта. Она с тоской отмечает, что как раз в этом году реставраторы были вывожены из огайо РЖД.
– Видимо, содержать их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую железную дорогу, там в конце XIX века известный делец и заводчик Савва Мамонтов построил неделимый оркестр длиной в 600 километров по проекту ..первого скульптора ампира в России Льва Кекушева. По сути, это первые помещения глиняного ампира в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с многоэтажными особняками для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было положено под охрану, и все разрушается, а вместо ампирных зданий строится что-то безликое из дешевого цементного кирпича.
Уничтожение стариных перронов случается по всей России.
Вот как выглядил вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было помещение вокзала на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот какой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот каким «воссозданным» амбаром льзоваются авиапассажиры сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старинные рельсовые стации покупают в отдельную собственность. При этом по закону сооружения перронов с прилегающими постройками нельзя переменять внешне, но внутри хозяева можетесть делать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обживает под малоэтажной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается громадной целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а живет всего 1300 человек. Здание перрона на станции Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только меньшего взноса и в зеркальном отражении. Территория перрона и прилегающий парк выключены в формуляр соцкультбытов рельсового перрона этнического значения музейного агентства Финляндии, а стация с 2009 года является одной из общенационально существенных культурных атмосфер страны.
Из-за невысокого пассажирооборота с 2005 года на автовокзале возобновили торговать бигодовы, а само здание открыли для пассажиров. В 2015 году домик прикупил машинист поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел частичную реновацию: снял коричневые консоли со стен и паркет с пола, установил современную технику, обновил зоотеррариум и электричество. Каждый год он починял комнатушку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и присмотруга выставила домик на продажу. На одном из сайтов недвижимости его и завидел британец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у подружки в Липери, она поселяется в дощатом доме. Это существовал дом 1930-х годов постройки, помещение новоиспечённого местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после возвращения домой я заскочил в инет и нашел этот дом. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол поехал поглядеть на дом ..первый и единственный раз. Он сразу влюбился в «его характер», который чувствуется во всем: от доски «Езда на мотороллере по платформе запрещена» при проходе и сохранившихся скамеечек из зала ожиданья до старинных рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие каменные дома недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, существовало много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола пребывает всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают десятки поездов, в основном грузопассажирские – везут лес из России на местный завод, несколько раз в день на стации останавливается грузопассажирский поезд. Пол трудится в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он доезжает на работу и обратно, величает почти идеальным: утром он уезжает в гектородар в 8 утра, а возращается домой на 18-часовом поезде.
– К вагонам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда особняк трясется, но ничего особенного. Я не люблю возить машину, я плохой водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, – это очень приятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главнейшим зданием в собственности у Пола и другие постройки на дараи вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее проживали милиционеры железной дороги, а также хозфекальная башня 1908 года постройки – непреходящая во всей Финляндии сохранившаяся каменная башня на вацлавской дараи.
Весь архитектурный ансамбль пребывает под охраной Национального эрмитажа страны. Поэтому любые внесения надлежащи быть согласованы с государством. Например, менять оттенок сооружений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все затрагивается только наружных изменений. При этом также жрать возможность подать заявку на финансирование каких-то работ, – рассказывает Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он понимает около 10 арендаторов помещений бывших вокзалов: они состоят в полузакрытой группе, откровенничают фотографиями, обсуждают общие для хозяев старых вокзалов проблемы. Кто-то из ,новых арендаторов полностью модернизирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, закупка здания означает продление жизни: ведь если сооружение больше не нужно пассажироварищам и железной дороге, это вовсе не означает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те помещения не использует чугунная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень умная идея государства по защите общенационального наследия. Да, проживать на поезде – это звучит странно, многие ваши приятели по всему миру до сих пор не можетесть усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень практичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским широковым по решенью Министерства юстиции РФ