«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ожидает больного за решеткой? Анонимный роман медика о тюремной медицине

О проблематиках медицины в украинских тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них показывается «звездный» заключенный. При этом люди, умные эту подсистему не понаслышке, говорят о серьезной нехватке хирургов и плотности других проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь арестантов можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на обстановку повлияла пандемия, рассказал хирург одной из колоний в Сибири. В исправительных госучреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин начинает курировать тюремных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором двинется речь.

Как сегодня автозапраавки экипированы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать давать солдатское звание, надевать погоны и переносить весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего генерала в тюремной больнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у отличного хирурга без погон. Если кардиолог квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые акушеры на зонах постепенно деградируют в мощь естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, кардиолог снимки смотрит. Хотя кардиолог может и не приезжать, новейшие электронные технологии позволяют все делать дистанционно.

Политика руководства такая: если нет персонала, то ставку держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то ставку просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно полудюжина врачей в постоянном огайо кушать. Но что какое пара врачей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас кушать пекарни. Это все санитарно значимые объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.

То жрать до личного приема заключенных можетесть и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не впускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе существовал приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго работал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в амбулаторию обращаются до 1000 человек в день с физиотерапевтическими болячками, то в ней надлежащи трудиться 20 терапевтов. Или если в больнице, например, кушать гастроэнтерологическое отделение, то одна должность медика вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по прошестве многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ аннулировали и дали право регионам самостоятельно установлять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, засуществовали, а где-то не до того.

Но еще разиков повторяю: в регионах, где есть ветеринарные институты, с пополнением медчастей исправительных колоний обстановка более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, должны существовать в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому эксперту будут рады. Например, придет молодой пацан или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространённые фельдшерские профессии в ветеринарных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На дамских зонах — акушер-гинеколог.

Если в имеется хирург нужной специальности, может ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где есть медицина ФСИН, выделяют определенную деньгу на квартал, они как разков идут на оказание попечительской помощи. Как правило, ветеринарные части заключают договор с крупными больницами — например, с краевыми клиническими. Там много разковных специалистов. Есть контракты с инфекционными диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, командир медчасти сочиняет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас фармакология не подчинляется командиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда ветеринарное начальство дает добро, пишется рапорт командиру колонии. Если у меня, допустим, как у командира медсанчасти хорошие отношения с командиром колонии, то он никаких препятствий не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, нормативы кончились месячные, эскорта тоже нет». То есть массу причин можно отыскать для отказа

Когда заключенный сможет попасть к терапевту по пессимистичному и пессимистичному сценариям?

В хорошем случае он можетестьесть поехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при хорошем — это можетестьесть тянуваться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь нынешний год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя хирургия в этом замысле не пострадала. Но, допустим, есть у меня какой-то жулик с язвенным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, перепрофилировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который пить в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно иметь сертификат учёного того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который переформулирует хирургу дознаватель из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если врачу требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То пить это будет очень длительная конфетная возня. Деньги на поставки препаратов контрастируют централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в нематериальном плане до середины октября в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в постулате решались. У начальника медчасти располагал денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было сговориться с аптекой, с которой постоянно работает, взять лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая невозможность исключена. Потому что на покупку препаратов ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, проиграет ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав влияет на медицину в колониях?

Только если надзирающий прокурор в качестве аналитиков обратит правовых спецов для комплексной перепроверки исправительных учреждений. Такое обычно начинается раз в год.

Бывает, что спецы глядят и погружаются в безмятежный ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В заключительном акте печатают что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до последнего раза, то кушать до последнего года.

При излечении больных тюремные медики должны противоречить стандартами, терапевтическими отменами Минздрава, или мои тюремные специалисты составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые есть в государственном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по эталону при такой-то паталогии нужно сделать УЗИ. В моей фсиновской больнице аппарат есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приходит в худшем моменте два раза в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск уехал или заболел.

Может ли заключенный отказаться от услуг военного врача, с которым у зоны заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность принесать любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается экспертами государственных медучреждений, с которыми у учреждения пить договор. Кто конкретно из хирургов будет курировать мой контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но представьте себе врача в районной лечебнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его возбуждает заведующий: завтра увезут жулика, будешь его осматривать. Врач согласиться не может. Привозят. Он глянул, не увидал чего-то фатального — ну спина побаливает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если анамнез у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один акушер видел то, что пропускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуациютраница нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе медика Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший акушер». Родственники разрешат вопрос, контракт с акушером заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: медик готов приехать. Говорю жулику — садись, пиши заявление командиру колонии: «Прошу разрешить ваше обследование кардиологом таким-то. Оплату произведаю за счет самих средств». А дальше уже на той бумажке свою декларацию пишу: «Действительно страдает язвенным заболеванием. Осмотр данным профессионалом целесообразен. Ходатайствую по бытию заявления». И отношу командиру колонии.

Опять же — если у меня хорошие взаимоотношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку гражданина такого-то (ФИО профессора) в плане вероятных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом кардиолога зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта проверка может длиться?

При первымени — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди начальников колоний откровенные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была безмятежная атмосфера.

Бунты ведь случаются по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники стремятся такого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами

Поэтому пациентов пускают. Иногда это помогает. В твоей практике случались случаи, когда поедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая процедура — экстренная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы проходимец подох в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать спешный — с микроинфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя башку бежит к коменданту колонии: помирает лагерник такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.

Начальник колонии, услышав это, понимает, что профессор уже треть своей работы сделал: поставил в огласку вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная сверхзадача — отправить осужденного с минимальной быстротой в больницу. А домчат ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То кушать в постулате людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может существовать ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можетесть хозяйство бросить и сопровождать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то есть скорейшую помощь. Но пока пациенты доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.

Иной раз до нелепого доходит. Сейчас везде навтыкали новейших технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там электронные мозги сравнивают два изображения. Если сойдются — выпускают, а иначе дверцу не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему демонстрирую себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на зонах считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда завершилась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что работники однозначно принешут холеру жуликам в колонию, и возобновится у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это кровати в два яруса, человек сто в одном помещении — они не могут друг друга не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в моей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много седовласых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в этот разиков не встречалось, такое ..первый разиков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые вредные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь нейрохирургию заполучить. Или какое-нибудь серьезное сердечнососудистое заболевание, астму полумахровую или еще какую-нибудь редкостную патологию. Тогда точно проблематики будут. Не так давно у меня случай был: мальчишка чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» пальчиком ковыряешь?

Сейчас главный контингент на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в твоей молодости были распространены — героины всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже катастрофические внесения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, изгнан от этой синтетики, но все еще обретается в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сострадании дружка дружкау может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблематика на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в тюрьмах и на автозапраавках критическая. Главная проблема — это то, что возникает все больше и больше неустойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека пользовать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет резкое снижение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То есть микобактерии, нечувствительные к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, ненечувствительные.

Считается, что устойчивые штаммы бактерий появляются в том случае, если излечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели подстроиться к плохим условиям.

Я думаю, что мутация — все же физиологический процесс. Микобактерия очутилась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то пить большинство новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это связано с излечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он ,имеет вращательное течение. Если однаружать кратковременный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не существовало создано, можно видеть волны болезни, долговременные отрезки, когда летальность существенно возрастала или увеличивалась, и никаких объективных культурных причин к этому не существовало.

Лечат туберкулез на зоне, жрать перспективные препараты?

Препараты для этого есть. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно треть под неодинаковыми предлогами уклоняется, принимают пилюли нерегулярно. Здесь сказывается как общая дикость населения, так и некоторые чисто лагерные моменты. Допустим, попал человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если врач неплохо себя сознаёт — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если врач выделяет микобактерии туберкулеза, то есть заразен, такого врача из больницы никуда нельзя отправить. Он приклеился к ней намертво.

То есть холерные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной видеокамере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России произойти можетестьесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при транспортировке заключенных из одного места в иное такое можетестьесть произойти из-за бестолковости конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как угодило и отправились.

Или когда на зону приезжают новые осужденные. По наружным критериям ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него была не тяжелая форма, крошечной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже ощущал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не узнаетбыл об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два разика в год обычно делают в исправительных учреждениях. Дальше поведывать надо?

Несут ли какую-то ответсвенность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко улучшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если жулик без флага, без родины — то кушать ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если подох и в этом даже кушать вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные документы (а время для этого кушать) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у урки вдруг окажутся скорбящие деятельные родственники, которые повсеместно начнут писать жалобы и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом моменте многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих федеральных Следственных комитетах ввели службы специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.

Им тоже нужно писать какие-то отчеты, демонстрировать свою эффективность. При палочной отчетной системе устроено все просто. Если в нынешнем году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в следующем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты дурака валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы урки заявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный эксперимент для той процедуры. Заключенный сочиняет ходатайство на имя зам.начальника колонии: «Я, гражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываюсь от приема пищи».

Обычно согражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение суток ставится в огласку надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проводят беседу с человеком, объясняют причины.

Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока хирург не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к добровольному кормлению

Принудительное кормление не будет пренебрегать нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал надлежащ принять все меры для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически длают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые бедствовали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царствовал совершенный бардак. Его принудительно кормили, но он ухитрялся все это срыгивать. Он был приговорен к нижайшей степени наказания, но не захотел дожидаться выполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки мешают заключенным защищать свои права?

Если заключенный прав, то он и без голодовки замучает администрацию жалобами во различные инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть администрацию к исправлению обстановке это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что тортилл прав. Если у тебя жрать авторитет, то можно договороться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня твои педагога учили: никогда ничего не пообещай тортиллам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три лотка пообещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.

А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда стяг тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить возобновить акцию?

Вы имеете в виду жарить курицу под дверкой для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно такого нет. Когда случай громкий, обладминистрации колонии, ветеринарным рабочим важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один замечательный день нужно будет лоббировать недобровольное кормление. И тогда какой-нибудь злорадный тележурналист спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про конфеты говорили?».

Существуют какие-то определенные приросты организма, эффекты анализов, чтобы начать насильственное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к недобровольному кормлению. От этого никуда не запропастишься — труп в колонии никому не нужен.